Опять хлопок, опять страдает бедная земля, которую уже изрядно потрепало, быть может, крестьяне и скажут «спасибо» — не придется лишний раз вскапывать, но земле от этого легче точно не станет. Редка трава с силой колыхнулась, и вот рядом с ней упали и две оставшиеся головы.
«Осталось семь. Хм, а последний даже дернуться успел… предсказал?»
Дымка, что скрывала тело первого павшего уже сошла, и Зет неспешно наклонился над его трупом. «Ммаать его осколочная, и вправду как и не человек вовсе…», — голое тело всё покрытое странными линиями и знаками, без единого волоска даже на голове, без половых принадлежностей и особенностей… Раскрыв рот и приподняв веки, он понял, что и языка с глазами у него тоже не было… причем не было их будто с самого начала — не вырезаны, не прижжены, а просто… нет и всё тут. Оружие, что должно было валяться рядом и вовсе куда-то пропало…
Черный ноготь на указательном пальце Зета чуть удлинился, и седовласый уже было хотел покопаться внутри, раскрыть все секреты, так сказать, но ему помешали. Тело пошло трещинами, через который пробивался бело-оранжевый свет, как у раскаленного железа, от трупа стал валить дым, и тот обращался в пепел прямо на глазах, не оставив после себя ничего. «Сгорел. Теперь понятно, почему о них «никто ничего не знает»…»
— Остальные тоже выходите! Насмотрелись? Чего ж друзей бросаете?! — кричал он в пустоту, вот только в этот раз действительно никого рядом не было. По крайней мере Зет не слышал, не видел и не чувствовал кого-то еще.
«И что это было? Ждут? Хотели посмотреть, что я могу? Так посмотрели, а дальше-то что… Хрен их разберешь!», — Зет оглянулся и увидел лишь, как догорали два оставшихся тела. Так и закончилась битва — вроде и дрались, и умирали, и кровь проливали… а нет ничего, ни тел, ни той самой крови.
«Не удивлюсь, если раньше они простыми детишками были — девочки, мальчики… Из городов и деревень, из простых, мать его, семей! А как дар получили, шесть лет стукнуло — Клинок, сказал божок и хрен свой положил на мечты ваши, на родителей, на друзей… Не помню, что там раньше было, но вот сейчас знаю, убить его — единственное верное решение, хотя смерть для этой мерзости еще подарком будет!», — оскалившись, думал Зет. Притупленные эмоции разбушевались не на шутку, а выместить их было не на ком. Вот и ходил теперь, попинывая клубы мокрой земли, но понимал, что только сапоги зря марает, и успокоился быстро.
Глава 7 Император
— Стой! Да стой же ты…! — две девушки повалились на землю и покатились по ней кубарем. Промокшие, измазанные в грязи они напоминали больше псов, что жрут объедки в подворотнях и проулках.
— Пусти. — произнесла Марика ледяным тоном, но теперь в нем чувствовался и гнев, что вырывался сквозь скорлупу, которой та тщательно обернулась еще очень много лет назад… Но теперь та стала давать трещину.
— Там опасно, послушай же ты, сестра! Не знаю, что там, не помню… будто из головы вылетело, осколок её дери! Не ходи, прислушайся хоть раз, сестра! — молила её Ларика. Она сжимала седовласую в своих крепких объятиях, из которых слабой девушке было и во век не выбраться… Но Марика уже один раз спаслась оттуда, откуда еще никто не выходил живым, и она знала верный способ.
Девушку окутало темное марево, Смерть липкими и вязкими кусками опадала на землю, растекаясь с шипением, уничтожая даже то, что не живо по определению. Черные щупальца обвили и её, и её «сестру», отчего та корчилась от боли, но не кричала, прикусив губу до крови. Дымка оставляла бледные следы на коже, и та принимала вид как у утопленников — настолько противный, что нутро само просилось выйти наружу.
— …сестра, сестра, сестра, сестра! Отпусти, если не хочешь кормить червей. Хотя их и кормить будет нечем, от тебя ничего не останется, даже маленького кусочка. — цедила сквозь зубы Марика. Глаза её наполнились гневом, заглянув в которые, тебя затянет и не выпустит уже никогда.
«Ха-ха-ха-ха!!! Я передумала, мальчик! Интересная всё-таки девочка, мне нравится. Давай к ним! Хочешь, я помогу?», — ласково шептала повелительница безумия бегущему позади Зену.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Да что с тобой не так?! Они же сестры! Сейчас еще поубивают друг друга…»
«Ну что ты? Весело же! Вот поэтому у тебя и друзей нет… Потому что ты зануда! Фуу, зануда, зануда, зануда!!!»
«Ааа, замолчи!! И откуда ты знаешь, что у меня друзей нет?! Может и есть… парочка… Сказала бы лучше, как дар использовать!»
«О, ты решился, мальчик? Я рада, очень. Просто попроси, позови меня по имени, и получишь силу! Давай же!», — хохотала она, не переставая.
«Чтобы опять разнести тут все?! Нет, так не пойдет»
«Да чего тут разносить-то? Доверься мне, мальчик! В этот раз всё будет по-другому, я помогу, но и тебе придется постараться, ха-ха-ах-аха!!!»
«Постараться?»
«Да! Чтобы не потерять себя… Ты знаешь, кто ты, мальчик? Нет? Нуу… Тогда ладно, будем узнавать вместе, так и быстрее получится, хи-хи-хи!»
«Что? О чем ты?! Лисса!», — закричал в себе юноша и только после осознал, что он позвал… позвал её по имени! Знакомая темная пелена застлала его взор, и сознание стало утопать в глубокой-глубокой бездне образов и воспоминаний…
…
Солнечные лучи только-только пробивались сквозь бардовые полотна штор, что закрывали застекленный балкон, а юный телом, но взрослый разумом мальчик уже не спал. Он ощупал мятые простыни на другой половине кровати — те были еще слегка теплыми. «Видимо, матушка ушла совсем рано. Работа?», — думал мальчик. К тому времени он уже привык называть герцогиню именно так, но считал ли он её своей «мамой» — другой разговор. Мальчик слишком рано повзрослел и не мог так просто принять то, что теперь и у него тоже появилась самая настоящая семья, которой у него, к сожалению, не было с самого рождения.
А за пределами его покоев тем временем стоял какой-то шум — не такой сильный, который обычно бывает во времена подготовки к редким приёмам в поместье, но и не такой слабый, который всяко возникает из-за совсем нередких выходок его новой «мамы». Это заинтересовало мальчика, он самостоятельно умылся теплой водой из чаши, что была уже заботливо подготовлена кем-то, сменил одежды на более подобающие и покинул комнату.
— Госпожа Бьянка, вы, конечно, простите меня, но ведь нельзя же так! — в момент, когда мальчик вышел из своих покоев, он застал, как главная горничная Изольда кричала что-то вслед герцогине, которая, похоже, опять хотела сделать всё «по-своему».
— Можно и даже нужно! — отвечала она.
— Ну как же так, госпожа… Прибудет ведь сам, простите боги, посланник из Императорского дворца! Должно подготовиться, прибрать гостевые покои, кушанья, вас в конце концов приодеть!
— А я что по-твоему голая?! Поесть захочет, пущай по городским лавкам пройдется! И мы тут не трактир, чтобы еще и комнату предоставлять! — безотлагательно парировала все возмущения горничной Бьянка.
— Эхх, не жалеете вы меня, старую… Хотя бы потом на казни моей поприсутствуйте, уважьте старушку!
— Сама казню, ежели к моим людям свои ручонки протянут!
— Как скажете, госпожа… Ох, молодой господин! Прощу прощения, видимо, вас наши крики разбудили… Я распоряжусь подать завтрак. Желаете потчевать в зале, или подать всё в ваши покои?
— Пожалуй в покоях, Изольда. Не хочу мешать матушке… К нам нанесёт визит посланник от Его величества? — отвечал маленький Зен чётко и размеренно, что, несомненно, было усладой для ушей главной горничной, которой последние несколько лет приходилось слышать только не совсем аристократичную речь герцогини.
— Да, молодой господин… Подробностей я, к сожалению, не ведаю. Госпожа герцогиня вечно говорит, что в мои заботы подобное входить не должно. А теперь, прошу меня простить…
«Ахх, какой прелестный ребеночек! Не скучаешь по тем временам, мальчик?», — раздался веселый голосок на границах сознания.
«Пожалуй… да. Только зачем ты мне это показываешь?»
